— Что можешь сказать по нему.

Генерал замялся врать было опасно, так как вполне возможно министр уже всё знал или мог узнать в ближайшее время.

— Давай ты Никита, а то товарищ генерал язык проглотил.

Насмешливо произнёс Иванов.

Референт министра, моложавый полковник открыл дорогой айпад и хорошо поставленным голосом зачитал.

— Тихонов Сергей Павлович…

— Ты Никита, его детство и службу пропусти, давай сразу с самого интересного.

Перебил министр своего референта.

— В две тысячи семнадцатом года был осуждён за превышение меры самообороны на девять лет.

Мгновенно переключился полковник.

Генерал Толоконников приложил все силы, что бы, его уволить задним числом, лишить звания, наград и выслуги лет. Семья могла претендовать на пенсию.

Пояснил Никита не отрываясь от планшета.

Толоконников побледнел.

— Далее Кирилл Игоревич приказал подполковнику Борисову. Л. Г, командира отряда,

всячески очернить Тихонова в глазах сослуживцев. Именно по его негласному приказу среди бойцов подразделения была распространена информация, что Тихонов в состоянии наркотического опьянения сексуально домогался детей в парке, а после напал на них, одного убив и двоих искалечив. После уже вышел официальный приказ о запрете на контакт с Тихоновым. С. П цитирую «чтобы не испачкать мундир».

— Чем же так разозлил генерала простой капитан?

Не скрывая насмешки спросил министр.

Референт тут же ответил.

— Одним из пострадавших в парке подростков был Толоконников Максим Петрович, внук генерала Толоконникова.

— Ну, что Кирилл Игоревич, как думаешь завлекать Бэра в отряд?

Несмотря на шутливый тон министра генерал понял, что шутки кончились.

Откашлявшись генерал непроизвольно выпрямился, вытянувшись по стойке смирно, хотя сидел на стуле и чётко как на плацу ответил.

— Согласно разработа…

— Ты мне эту казенщину брось.

Совсем по-отечески пожурил его министр, глядя на генерала холодными глазами.

Толоконников вымученно усмехнулся.

— Да куда он денется!

Пойдёт куда прикажут.

Бросив последний взгляд на жёсткое лицо Бэра, министр закрыл папку с досье и с сомнением в голосе напутствовал генерала.

— Действуй Кирилл Игоревич. Нам Первый чемпион в подразделении пригодится. И не дай бог, он у тебя за бугор уйдёт!

Последние слова были произнесены уже в спину Толоконникова, но судя по тому как вздрогнули плечи генерала, он их услышал.

После ухода Толоконникова референт передал министру увесистую папку.

— Николай Васильевич. Вот черновик законопроекта о котором вы просили.

— Сам, что думаешь о нём.

— Требует доработки. К тому же считаю излишним делать всех «системщиков» военнообязанными.

Министр упрямо покачал головой.

— Не ранее чем через неделю вынесу его в Думе на обсуждение.

Полковник промолчал, но по лицу было видно, что он не согласен.

— Ты пойми, уже даже в Индии что-то подобное планируется.

Не можем мы себе позволить такое отставание!

За недостающими деньгами пришлось обращаться в банк. Причём под самые людоедские проценты, в других банках, мне просто отказали, едва услышав, что я нигде не работаю, ни владею никаким имуществом и вообще недавно освободился. В Ренессансе же это никого не смутило и мне за полчаса оформили кредит на семьдесят тысяч под сорок пять процентов годовых по кредиту.

После подписания всех документов я получил деньги и отвратительное настроение, с чем, и вернулся домой. Напротив моего дома стоял чёрный тонированный джип с московскими номерами.

«Выглядит угрожающе».

Я уже подходил к калитке как двери джипа открылись и из машины вышел мускулистый здоровяк с седыми волосами.

«Так и знал, что пришлют Шарка».

Подполковник Борисов Леонид Григорьевич, он же Шарк, в прошлом мой непосредственный командир. Несмотря на возрост движения Шарка были всё также стремительны, а лицо хранило отстранённо-равнодушное выражение, как и семь лет назад.

— Сергей.

Окликнул меня мужчина, голос бывшего командира был дружеским и по отечески тёплым.

Игнорировать бывшего коллегу не стал, знал, что этот разговор неизбежен, зато формат может резко поменяться.

Молча развернувшись уставился в переносицу подходящему мужчине. На лице Шарка играла радостная улыбка, словно он был на встрече старых друзей. Мой пристальный взгляд в переносицу не на секунду не смутил Леонида, бывший командир был тёртым калачом и такой ерундой его не было не прошибить.

Подойдя на растоянии вытянутой руки Борисов остановился.

— Ну здраствуйте Бэр.

Вряд ли он расчитывал, что после его слов мы обнимемся как старые боевые товарищи, но судя по всему был готов и к такому. Я же дал себе слово, что если он попытается, то сломаю ему рёбра. Видимо мои намерения выплеснулись мне на лицо, так как уровень деланной радости у Шарка резко пошел на убыль.

Я продолжал молча сверлить его переносицу взглядом. Тяжело вздохнув Борисов пробормотал.

— Как же с тобой тяжело.

После чего командным голосом начал.

— В общем слушай сюда солдат. В ближайшее время твоё дело будет пересмотрено, звание и награды будут возвращены. Родина снова нуждается в тебе капитан.

— Пошёл на хер! Вместе со своей родиной.

На мгновение лицо подполковника окаменело, но секундное замешательство прошло и лицо Борисова приобрело выражение всëпонимающего бати-командира.

— Понимаю. Не можешь простить. Но и ты нас пойми, не могли мы за тебя вступиться.

Далее последовала душераздирающая история, как злобный генерал обманул наивных убийц на службе государства и только совсем недавно они совершенно случайно узнали всю правду. Но теперь в, новом, ещё, только формируемом подразделении, всё будет по другому.

Вот только в конце, между обещаниями огромного денежного довольствия и прочих вкусных бонусов, было вскользь упомянуто, что нашим командиром будет тот самый генерал Толоконников.

Глядя прямо в глаза Борисову медленно произнёс наливаясь злобой.

— Никогда я в вашу сучью контору не вернусь. И передай генералу, пусть идёт на хер!

Ещё мгновение мы играли в гляделки, пока подполковник резко не развернулся и неоглядываясь ушёл к машине. Ни угроз ни намёков на будущие неприятности не последовало. Борисов просто сёл в машину и ни разу не взглянув на меня уехал.

«Думаю у меня есть максимум три-четыре дня, после они что-нибудь придумают и не мытьём так катаньем затянут в свой блядский отряд».

Сутки спустя я снова ехал в соседнию деревню, на старом отцовском мотоцикле. Мой заказ был готов, уже зная о негативном к себе отношении здороваться не стал, хозяин так же молча положил на верстак секиру. Стальное вытянутое в сторону рукоятки лезвие сияло отполированным металлом с обратной стороны вместо обычного обуха располагался хищный трёхгранный клык этим вооруженность секиры не заканчивалась с торца был приварен гранёный, вытянутый в иглу десятисантиметровый штык. Всё было сделано, точно по чертежам, даже дубовое древко укреплённое стальными кольцами было выполнено, точно как я заказывал. К моему удивлению лезвие было заточено до бритвенной остроты

как и пробойник с обратной стороны, и торцевой штык.

«Очень интересно».

Довольно ухмыльнувшись замотал секиру в мешковину, отдал остатки денег и не прощаясь вышел чувствуя на спине злорадный взгляд кузнеца. Едва оказавшись за воротами, оглянулся, убедившись, что за мной никто не наблюдает, убрал секиру в инвентарь и задумался.

«Секира вместе со штыком стодесять сантиметров инвентарь один кубический метр, либо она там расположилась по диагонали, либо пространственный карман работает как то по другому. Надо будет провести ещё серию опытов».

Проехал я, только пол дороги, когда неожидано из за кустов на развилке, выехал полицейский УАЗ и перекрыл мне дорогу. Остановившись, снял шлем уставившись на выбравшегося из за руля пузатого полицейского, с пассажирского места выпрыгнул его коллега с автоматом.