Все вечеринки завтрашнего дня. Страница 3

— И что?

— С дерьмом их смешать, — сказал Дариус, — отобрать к черту наркоту.

— Давно пора. Сам бог велел.

Дариус глянул на Райделла:

— Ты первый.

Он был из Комптона и единственный из знакомых Райделла, кто действительно родился в Лос-Анджелесе.

— Ты крупнее.

— Размер — это еще не все.

— Точно, — согласился Райделл.

Все лето Райделл и Дариус вкалывали в ночной охране «Счастливого дракона», изготовленного на заказ модуля, который был доставлен вертолетом к стоянке бывшего автопарка на Стрипе. До этого Райделл работал ночным охранником в Шато, чуть выше по улице, а еще раньше водил фургон для компании «Интенсекьюр». А еще раньше, весьма недолго — и об этом он старался думать как можно реже, — он служил офицером полиции в Ноксвилле, штат Теннесси. Когда-то в те времена он дважды чуть не стал героем телешоу «Копы влипли», на котором он вырос, но с тех пор старался никогда не смотреть. Ночные дежурства в «Счастливом драконе» оказались куда интереснее, чем Райделл мог себе представить. Дариус говорил, что это все потому, что на милю-другую в округе больше нет других точек, торгующих чем угодно, что только может понадобиться кому угодно, на регулярной основе и наоборот. Лапша для микроволновок, диагностические тесты для большинства вензаболеваний, зубная паста, весь ассортимент одноразовых товаров, карточки доступа в сеть, жвачки, вода в бутылках…

«Счастливые драконы» расплодились по всей Америке, по всему миру, если на то пошло, и чтобы это доказать — вот вам у входа, как фирменный знак, стояла «Всемирная Интерактивная Видеоколонна „Счастливого дракона“». Встречи с ней нельзя было избежать ни на входе, ни на выходе из магазина — и, конечно, нельзя было не увидеть очередную дюжину «Счастливых драконов», связанных на данный момент по сети с лавкой на Сансет: в Париже, в Хьюстоне или Браззавилле — где угодно.

Их тасовали каждые три минуты, исходя из практических соображений и установленного факта, что, если максимальное время просмотра будет длиться чуть дольше, детишки со всех дебильных задворков мира начнут на спор трахаться перед камерой. Вам и так доставалось определенное число голых задниц и прочих частей тела. Или еще привычней, как этот урод из пражского захолустья, который, как раз когда Райделл выходил проверить поребрик, выставил напоказ в камеру свой «универсальный палец».

— У нас все так же, — ответил Райделл неизвестному чеху, прикрепляя на пояс неоново-розовую сумку с эмблемой «Счастливого дракона», которую он должен был по контракту таскать с собой во время дежурства.

Вообще-то он не возражал, хотя сумка и выглядела дерьмово: зато она была пуленепробиваемой, с выдвижным нагрудным кевларовым «слюнявчиком», который можно было закрепить вокруг шеи, если дела шли совсем плохо.

Однажды некий обдолбанный в дым посетитель с керамическим кнопарем предпринял попытку проткнуть Райделла прямо через логотип «Дракона», — и это на второй неделе работы! — после чего Райделл даже как-то сдружился с несуразной штуковиной. Он повесил памятный кнопарь на стену в своей комнате над гаражом миссис Сикевиц. Они нашли нож под банками с арахисовым маслом, после того как парни из ДПЛА, Департамента полиции Лос-Анджелеса, забрали того обдолбанного. У кнопаря было черное лезвие, похожее на стекло, облепленное песком. Райделлу нож не нравился: лезвие из керамики давало странную балансировку и было такое острое, что он успел уже дважды порезаться. Он не знал, что с ним делать.

Сегодня ночью проверка поребрика была необременительна. Неподалеку стояла молодая японка с ошеломительно длинными ногами, торчавшими из вовсе ошеломительно коротких штанишек. Не то чтобы японка. В Эл-Эй Райделл понял, что разницу здесь уловить очень трудно. Дариус как-то сказал, что гибридная стать стала ходовым товаром, и Райделл решил, что он прав. Эта девица — сплошные ноги! — была почти с Райделла ростом, а ему казалось, что японцы обычно пониже. Но кто его знает, может, она выросла здесь, как перед этим выросли ее предки, и местная пища сделала их высокими. Он слыхал о подобных случаях. Но нет, решил он, приближаясь, дело в том, что это вовсе не девушка. Смех, да и только, как вас могут обдурить. Обычно различия не так очевидны. Он едва не принял ее за настоящую девушку, но, подсознательно оценив ее телосложение, понял, что это не так.

— Эй, — сказал он.

— Хочешь меня подвинуть?

— Ну, — сказал Райделл, — мне положено.

— А мне положено стоять здесь на улице и клеить истасканную клиентуру, чтобы купила у меня минет. В чем разница?

— Ты вольный стрелок, — наконец решил он, — а я получаю зарплату. Спускайся по улице и иди минут двадцать, никто тебя за это не уволит. — Он чувствовал запах ее парфюма сквозь сложную смесь ядовитых газов в воздухе и прозрачный аромат апельсинов, витающий здесь порой по ночам. Где-то рядом цвели апельсиновые деревья, вернее, должны были цвести, но он до сих пор ни одного не видел.

Она стояла и хмурилась на него.

— Вольный стрелок?

— Так и есть.

Она профессионально качнулась на своих навороченных каблуках и выудила пачку русского «Мальборо» из эксклюзивной розовой сумочки. Мчащие мимо машины уже вовсю сигналили о ночном охраннике «Счастливого дракона», о чем-то болтающем с девочкой-мальчиком шести с лишним футов ростом, а теперь она с явным умыслом делала ему нечто и вовсе противозаконное. Она открыла красно-белую пачку и с вызовом протянула Райделлу сигарету. Сигарет в пачке осталось две, с фабричными фильтрами на концах, но одна была явно короче другой, со следами малиново-синей губной помады.

— Нет, спасибо.

Она вытащила короткую недокуренную сигарету и сунула ее в рот.

— Знаешь, что бы я сделала на твоем месте? — ее губы, огибая коричневый фильтр, казались парочкой миниатюрных надувных матрацев, покрытых блестящей голубоватой глазурью.

— И что же?

Она выудила из сумочки зажигалку. Точно такие продают в этих чертовых табачных магазинах. Скоро их тоже прикроют, как он слышал. Она щелкнула и прикурила. Втянула дым, задержала, выпустила, отвернувшись от Райделла.

— Я бы, твою мать, растворилась в воздухе.

Он оглянулся на «Счастливого дракона» и увидел, как Дариус что-то говорит мисс Хвалагосподу Сгиньсатана, контролеру ночных дежурств. У старухи Хвалагосподу было отменное чувство юмора, что, как считал Райделл, и неудивительно — с таким-то именем! Ее родители были членами особо ревностной секты небезызвестных неопуритан Южной Калифорнии и взяли фамилию Сгиньсатана еще до того, как родилась Хвалагосподу. Все дело в том, разъясняла она Райделлу, что никто сейчас толком не знает, что значит «сгинь», так что если она по глупости сообщала свою фамилию, все дружно записывали ее в сатанистки. Поэтому в миру она обходилась фамилией Проуби, принадлежавшей ее папаше еще до того, как он заразился религией.

Тут Дариус сказал что-то смешное, и Хвалагосподу захохотала, откинувшись всем телом. Райделл вздохнул.

Ему хотелось, чтобы сегодня была очередь Дариуса проверять поребрик.

— Слушай, — сказал Райделл, — я же не говорю, что ты не имеешь права здесь стоять. Тротуар — это общественное место. Просто пойми, в компании существует такая политика.

— Я докуриваю эту сигарету, — сказала она, — после чего звоню своему адвокату.

— А нельзя решить проблему попроще?

— Не-а, — широкая, ядовито-синяя, вздутая коллагеном улыбка.

Райделл мельком глянул назад и увидел, что Дариус делает ему какие-то знаки, показывая на Хвалагосподу с телефоном в руке. Он надеялся, что они еще не звонят в ДПЛА. Почему-то он почувствовал, что у девицы действительно есть адвокат, а это совсем бы не понравилось мистеру Парку.

Дариус вышел наружу.

— Это тебя! — крикнул он. — Слышишь, из Токио!

— Прошу прощения, — сказал Райделл и отвернулся.

— Эй! — сказала она.

— Что «эй»? — он снова посмотрел назад.